Вверх страницы

Вниз страницы

DAVID GARRETT RUSSIAN FORUM

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » DAVID GARRETT RUSSIAN FORUM » Пресса » 04.04.2015 Я думал, что мой отец ненавидел меня


04.04.2015 Я думал, что мой отец ненавидел меня

Сообщений 1 страница 20 из 64

1

http://www.dailymail.co.uk/home/you/art … ed-me.html

Статья Лиз Джонс для "Mail Online": "Я думал, что мой отец ненавидел меня"

Interview with violinist David Garrett: 'I thought my father hated me'

By Liz Jones For You Magazine

на английском

With his good looks and designer wardrobe, he’s the pin-up of the classical music world. Tantalisingly single, he’s mobbed by screaming fans wherever he plays. But what are the demons that drive this virtuoso violinist? Liz Jones follows him to Italy to find out...

If this was my life – travelling from one city to the next, never seeing anything other than yet more corporate carpet – I’d keel over. But it turns out that solo violinist David Garrett spends up to 340 days a year living out of a suitcase, eating room-service food, his 299-year-old Stradivarius violin strapped to his back, probably the most precious rucksack in the world (it’s worth £3.6 million). On a sofa in his suite on the fifth floor of Turin’s Golden Palace hotel, I ask how he copes with the gruelling routine. ‘I try to do breathing meditation for sleep: that usually takes the thoughts away and relaxes my body. I don’t have any special ritual before a show. This is my life. I try to make it normal.’
I don’t care about people who don’t take me seriously because of my appearance

We meet the morning after his concert at the Rai Auditorium. David had swaggered onstage, glamorous in a black suit, one hand in his pocket, violin aloft in a wave, and you’d be forgiven for thinking his surname was Cassidy: the audience of mainly women – aged from 11 to over 80 – were screaming. I met one fan beforehand: Stefania, a 26-year-old Italian who works in IT, who had flown from Cork to be here, along with her mother, an English teacher, and 15 of her 13-year-old pupils.

Another fan tells me she has been to every concert David has given in the past three years. What is it about him that inspires such adoration? Says Stefania, ‘He always recognises the work of the orchestra and the other people playing beside him. The way he performs every song, classical or not, is unique. He feels the music, he reinterprets it so that he is actually shaping it in a new and unexpected way.’

And he’s a hunk, too, I add. She laughs. ‘I wanted to meet him after the show as my 11-year-old friend wanted her violin signed. We were told it was not possible, but I bought him flowers, and made sure they were delivered to him.’

In his room, David carefully takes the violin from its case. ‘Oh, it’s so small!’ I say, surprised, as its melancholic sound had filled the auditorium. ‘That’s not something I usually like to hear,’ says David, blue eyes twinkling, placing a little cloth over its bottom, and nestling it under his chin. Does he feel it has a gender? ‘Not really. It’s part of me.’

In 2007 at London’s Barbican, he slipped and fell on the case carrying his beloved £1 million 1772 Guadagnini violin, cracking it in six places. ‘I felt I’d lost my life partner. I was just about to pay the last instalment on the loan. It was finally mine, and I broke it.’ (Repairs took seven months and cost £60,000.)

His room – bar the empty cigarette packets (in his dressing room the night before, he had smoked out of the window, waving at fans down below) – is very tidy: he’s a typical Virgo. There are no personal mementos, no groupies. ‘I have flats in New York and Berlin, I sometimes miss being at home because I know where things are there. I don’t care about possessions. I’ve never bought a car in my life; I’d rather collect property.’

While David was resplendent in a black suit last night, today he’s in his trademark look: distressed jeans, Union Jack T-shirt, asymmetric Y Project jacket, chunky skull necklaces and rings, hair in a ponytail, strong arms covered in a tattoo that says ‘Rock and roll’. Does he have a stylist? ‘If anybody bought me clothes it was in relationships in New York when I was in college. You know how women are when they date – “Try this on, try that on.” I wear something I feel comfortable in. Going on stage is hard enough – a lot of people, a lot of expectations, mostly your own – so you need to find who you are, and since I never wear a tuxedo in my private life I feel like this is my clothes, something I feel sexy in. I wear it on stage because it gives me the confidence to only concentrate on music.’

Last night, having played Brahms, his encores were Bach’s ‘Sarabande’, followed by Michael Jackson’s ‘Smooth Criminal’. ‘That was very spur of the moment. I did see some young people in the audience so I thought, “OK, I give them something to cheer them up.”’

David’s speech is a seductive hybrid of clipped German and New York drawl. He is the master of the ‘crossover’ performance: he is as likely to be found performing Coldplay to a stadium of 15,000 as he is to be in a concert hall, flanked by an orchestra. I’m not a fan of crossover – because what could be more beautiful than Bach? – but David explains, ‘I want families to take their kids, I want teenagers to come, I want the mid-20s to come. I don’t want to always stand still, I want to move with the violin!’ Why then hasn’t the notoriously snooty classical world turned its back on him? ‘Because I’m very good at it,’ he smiles.
If I’m only semi in love I’m probably not the best boyfriend

When did he start dyeing his hair? I’d noticed, in the endless YouTube footage of him – in 1991, performing with the Hamburg Philharmonic; in 1993, performing at the Verbier festival – he was definitely dark. He has very black brows and stubble, and impossibly long and curly black lashes. ‘Right now it’s just got a lot of sun so it’s not really that bleached, but I go back and forth depending on the season. I had it quite dark for the movie I did about two years ago [he played Paganini in The Devil’s Violinist, but says of a film career, ‘I don’t think I’m made for it’]. I started dyeing it during my college years because it’s such a dull brown and I was like, “Meh! Blond could be more fun.”’

I wonder if he’s vain. ‘I try not to eat junk food, I make sure my system works: I have to make sure I’m physically good because I play a lot of shows. I travel a lot so it makes sense to maintain myself, but there is a difference between maintaining a healthy situation and being vain. I don’t spend much time in the bathroom at all.’

He’s always being compared to David Beckham. ‘He’s a good-looking guy so I take that as a compliment. I did meet him once, at the GQ awards in Berlin. He has a home base so he could take his family with him. I spend ten months not at home, so if I had a girlfriend or a wife, yes she could travel with me, but can you imagine having kids unable to go to normal school? I’m not saying that I’m thinking of doing this for the next 30, 40 years, but it’s also the way this job works: you cannot sustain success on that kind of level if you say, “No, I’m only going to play 30 shows a year.”’

He surprises me when he says he’s not long back from a holiday. ‘I went at Christmas, to the Maldives. I took my mum.’

Ah, his mother. A formidable, blonde American beauty, Dove Garrett (David took her maiden name, as his father’s surname, Bongartz, was deemed too foreign) was a ballet dancer who met her future husband, Georg, a lawyer, at a concert, when she came to Frankfurt to perform.

David was born in Aachen, Germany, close to the borders with Belgium and the Netherlands, and started playing the violin aged four. His brother Alex, who is two years older, had already started playing, and whatever his brother had, David wanted too. But it was David who had the talent, and when his father, who played the violin in addition to running an auction house that sold musical instruments, realised this, he took control of his son’s life. ‘It wasn’t that my brother wasn’t talented,’ says David, ‘but he caved under the pressure, he started crying more than me.’

So David began the arduous crawl to excellence: at five he was driven to Holland each weekend to study. Aged seven, he was driven six hours to Lübeck in the north every week to study under a different teacher. He was home-schooled by a private tutor, and gave his first performance with the Hamburg Philharmonic aged ten. At 13, he was signed to the prestigious Deutsche Grammophon label, which led to him recording, at just 14, all 24 of Paganini’s ‘Caprices’ and playing concerts with the world’s leading orchestras. To date he has sold 3.5 million albums, and his string of summer open-air shows in Germany is a sellout.

It sounds incredibly hard. ‘My choice was to play music, [it] wasn’t to practise so much, you know, the discipline. I’m OK with the past. I’m OK with those troubled times because they ended up leading me to where I am right now. But there were a lot of tears involved.’

He once said his parents made ‘a million mistakes’. ‘Doesn’t every parent? They were very tough. My dad especially was very tough on me. It was mainly verbal. It was a different generation… Certainly we had the physical situation with my dad.’ He pauses and looks tearful.

‘The thing is, I was very young, he was working with me every day for six, seven hours, it was just hard to understand as a kid that being put down verbally was not a sign of him not caring about me; as a kid you think they hate you. My dad called me names. It wasn’t good what he did, obviously, and certainly a mistake. I wouldn’t do it with my kids. He wanted a result which in the end happened. Did he use the right methods? Certainly not. Did he get the result? Yes. I wouldn’t relive my past. I would not want a single day as a kid again because it was really not nice. But it did everything it needed to do in order for me to be where I am now.’

Is he still close to his dad? ‘My parents are no longer together. But I still see him, yes.’

If he hadn’t been a musician? ‘A banker. I like working with figures.’ I’m not sure if he’s teasing. Would he want his child to become a musician? ‘You’re kidding me. I’ve had so much music in my life I want it to be quiet at home. Here’s the thing, if they really want to do it I’m not going to stop them, but I’m not going to give them an instrument and say, “Now, go start practice”.’

David was finally able to break free from his dad. Aged 17, at the height of his career, he left for New York, on the pretext of going to visit his brother, by then at Harvard. He auditioned for Juilliard, the prestigious school of music, drama and dance. Why should this upset his parents? ‘Dad didn’t think I needed to learn anything. He was wrong at that point.’

His father disowned him, which is why David had to pay his way by modelling for the likes of Armani and appearing in Vogue. Was there no money left from all the years spent performing and recording? ‘My parents spent all of that, and a little bit more, on private tutoring, on my travel to teachers in Miami, New York. We had to pay five or six teachers a month to come to our house. I went to New York with about £13,500 and I had to pay that back as well as make money for tuition.’

For three years, David studied musicology and composition under the renowned violinist and conductor Itzhak Perlman as well as composer Eric Ewazen, who said of him, ‘His spectacular, heartfelt and expressive playing dazzled those of us who had the great pleasure of teaching him, and we recognised his extraordinary gifts and amazing talent.’

I tell David his good looks work against him, make those who don’t know their Paganini from their Purcell think he’s all image. ‘I don’t care about people who don’t take me seriously because they judge me from appearance, not from what I do. Basically, they are the frauds, not me.’

He tells me he ‘went out a lot in college at weekends when there were no classes’; he never went really wild. ‘Responsibility is in my bones. Maybe I did it twice or three times in my life, and I got really f***ed the next day with work, and that really bothered me.’

Having been home-tutored from the age of eight until he was 17, this was the first time David had something close to a normal life. He made friends. Is he still in touch with any of them? ‘There was an actress: she is really famous now, she made a movie with Brad Pitt. Somehow she slipped my mind…never mind. I was pretty close to the dancers. I made friends quickly, but what happened is I missed that moment in high school when you find out that people who are nice to you are not necessarily nice behind your back. Everyone was extremely nice to me in college so I thought, “Very nice people!”, but then I figured out they were not talking nicely behind my back. I learned late that adults are not nice people.’

So who is his best friend now? ‘Eric Wentz, an actor I met in college. There is an organ player… Um.’ While he is ‘very close’ to his brother, who has a family and a dog and lives just outside New York City, even his younger sister Elena seems at arm’s length, as he tells me, ‘She’s a musician, she wants to work with me… I don’t know.’

I tell him I feel sorry for him. He doesn’t even have the stellar entourage. He travels with two people: Tobias Weigold-Wimmer, who looks after the classical side, and tour manager Jörg Kollenbroich, with whom he plans to spend the afternoon in the gym, after the requisite four hours of daily practice. ‘I like being a soloist. I have to do all my work by myself, but I like that. There is no groomer, no chef. I take a normal plane.’

And after a concert, back at the hotel? ‘The worst aspect is being by yourself at the end of the night – it’s not loneliness, but you have to be very secure with yourself and to know what to do with yourself. It’s very isolated.’

Do the orchestra members resent his stardom? The violinists have all been playing since they could barely crawl, too, so what sets him apart? ‘Lots of things. First of all, the technique to play a big violin concerto, well, not everybody has it, actually just a few: I can count the really good violinists on two hands. And it’s of course having the memory, not having the nerves on stage.’ Is he a diva? ‘I consider myself a nice person, I don’t think I’ve had any complaints. I think I’m still pretty much grounded and I treat people nicely. I don’t lose my temper.’

While the orchestra members read from sheet music, David has memorised his entire 90-minute performance. ‘I’ve never analysed how I do it, I guess it’s a talent…it’s something that has always been there. It’s an instinct for music combined with a really good technique which comes from work and discipline over many years. It takes a lot of strength to project in a big hall against the orchestra.’

I tell him I’d been surprised that, after the first, very long movement, when he had put down his bow, there was no applause. Traditionally, he tells me, classical audiences wait until the very end to clap. ‘It’s like making love to a woman, and she makes no sound. It’s disconcerting. You have no idea how well you’re doing.’

Ah. And so to women. The music he plays is so romantic. Has he ever had his heart broken? ‘Many times.’ Ever been in love? ‘Of course.’ Is he in a relationship now? ‘Maybe, maybe not. It is very hard to meet a woman when I’m on the road.’

I wonder, given his closeted childhood, whether he was a virgin when he enrolled at the Juilliard. ‘I didn’t know where to meet women; I was extremely shy. I went a year before without my parents to a music camp in Israel. That was the first time I made out with a girl. I was 17, 18.’ And how many have there been? ‘Maybe three girlfriends in college – I would think that’s reasonable.’

So what is his favourite thing to do on a date? ‘I love to walk. For me the ideal date is taking a walk in a great city like Rome or Paris or New York when it’s snowing. Women hate that because they don’t get to wear shoes, exactly, but they can wear sneakers. I find beauty in everything that is slow.’

It’s no wonder he’s single and approaching 35. When did he last ‘go for a walk’ with a woman? ‘It was just after Christmas.’

His ideal woman? He has a T-shirt with the face of model Lily Donaldson on the chest. ‘You have to have first of all a good heart, and if you can laugh and not be stressed with each other that’s important. I’m not an arguing person.’

Is he a good boyfriend? ‘When I’m really in love I will make a huge effort. If I’m semi in love I’m probably not the best boyfriend. I’m horrible at remembering stuff. ’

Tonight, another show in Turin, then he’s off to Naples, then London, to work with a talented young female pianist. He recently played in Moscow. How did he feel given Putin’s stance on Ukraine, on homosexuality? ‘I’m so not a political person. Obviously I watch it but in the end I consider myself very neutral. All I’m trying to do is give people love in their hearts.’

I take my leave, but not before having my photo taken with David playing me with his bow. ‘Do “Sarabande”,’ I ask him. ‘No, too much violent movement, I would hit you in the face.’ Has he seen Fifty Shades of Grey yet? ‘No, thank God. Too much hype. I plan to stay away.’

Does he have a dark side? ‘I’m pretty sure I do. But for me the priority is to be great on stage.’

http://sg.uploads.ru/t/mBV8c.jpg

http://sh.uploads.ru/t/1vpjF.jpg

http://sg.uploads.ru/t/1VrmT.jpg

http://sh.uploads.ru/t/dCPzO.jpg

http://sg.uploads.ru/t/x86e9.jpg

+14

2

Фотки класснючие. А от названия статьи я офигела. Чуть освобожусь и засяду за перевод.

0

3

Наташ, спасибо  [взломанный сайт]  Фото - улет, да.....

0

4

Ах....... какое интервью!!!!!! [взломанный сайт]  [взломанный сайт]   [взломанный сайт]   Не смогла удержаться, прочла с translate.ru,  и то - на одном дыхании!
Наташа, ждем перевод! [взломанный сайт]

0

5

usd написал(а):

А от названия статьи я офигела.

Не надо офигивать. Хочется перевода.)))

А если серьезно, то он уже говорил в каком то интервью (здесь где-то читала, на форуме)..., что  в детстве было столько давления, жесткости от отца, слез и обиды у него, что ему казалось, что отец его ненавидит :(

0

6

LiliyaLisa написал(а):

он уже говорил в каком то интервью (здесь где-то читала, на форуме)..., что  в детстве было столько давления, жесткости от отца, слез и обиды у него, что ему казалось, что отец его ненавидит

Да в том то и дело, что уже столько об этом переговорено, что можно было бы эту тему закрыть и не трепать нервы Дэвиду и его родителям. Ан нет, опять клюют в больное место.

0

7

Наташ, и он охотно об этом рассказывает и молодец! Есть такая терапия через проговаривание много-много раз о том что болит, так что журналисты здесь ему в помощь.
А вообще пиарщики крутые у него, надо же статью с таким заголовком выпустить, что даже ленивый прочтет. Все очень вовремя и тем более между турами.) Я не циник, просто поработала в PR, где из всяких откровений умеют сделать выгоду.

0

8

Название - откровенный пиар - ход, и это неприятно. И сама по себе фраза неприятная - действительно, можно было бы уже на этом и не так уж акцентироваться, не в заголовке.

0

9

У него даже пальто не на пуговицах (это ж как долго застёгивать!), а на каких-то простых скрепочках)))...

0

10

Elina, а на последнем фото это кто с Дэвидом?

0

11

usd написал(а):

уже столько об этом переговорено, что можно было бы эту тему закрыть и не трепать нервы Дэвиду и его родителям. Ан нет, опять клюют в больное место

ну чем тут возразишь? ты права, Наташ! А терпению и такту у Дэвида еще поучиться надо.

0

12

Elina написал(а):

на каких-то простых скрепочках

:-)  :-)  это не скрепочки, а такие специальные крючки - они защелкиваются, как на шубах)))

+1

13

и какой ззамечательный кэжуал у него на 1-ой

0

14

Наташа, можно помочь с переводом?  [взломанный сайт]

0

15

и какой замечательный кэжуал у него на 1-ой и 2-ой фотографии

из ин-та: Его раскрепощенность еще более сексуальна, чем он сам.kinozal.tv

0

16

Мира написал(а):

Elina, а на последнем фото это кто с Дэвидом?

Видимо, Лиз ДЖонс, которая его интервьюировала...

0

17

Пока Натали переводит, sherl12, спрошу,- я правильно поняла смысл вышесказанного:
- And after a concert, back at the hotel? ‘The worst aspect is being by yourself at the end of the night – it’s not loneliness, but you have to be very secure with yourself and to know what to do with yourself. It’s very isolated.’И после концерта возвращаешься в отель? "Худший аспект этого оставаться одному/с самим собой в конце- это не одиночество, но ты должен быть очень уверен в себе и знать что ты делаешь это сам. Это очень отделяет/изолирует(?)"
- Has he ever had his heart broken? ‘Many times.’ Ever been in love? ‘Of course.’ Is he in a relationship now? ‘Maybe, maybe not. It is very hard to meet a woman when I’m on the road.’ "Тебе разбивали когда-нибудь сердце?- Много раз. Тебя не любили? Конечно! (вот это - Ever been in love?, - не могу понять однозначно!). Ты в отношениях сейчас? Может быть, может быть нет. Это очень трудно встретить женщину когда я в дороге".

0

18

Усе, добила, читайте. Получилось долго пальцами в клавиатуре ковырять. По ходу перевода не удержалась, чтобы не прокомментировать кое-где, уж простите.

Я думал, что мой отец ненавидел меня

ВНИМАНИЕ! КОПИРОВАНИЕ И ПЕРЕПОСТ ПЕРЕВОДОВ НА ДРУГИЕ РЕСУРСЫ ТОЛЬКО С СОГЛАСИЯ АДМИНИСТРАЦИИ ФОРУМА!

Со своей привлекательной внешностью и дизайнерским гардеробом, он – очаровательный персонаж (идол, кумир...прим.редактора.) в мире классической музыки. Соблазнительно (дразняще) одинокий, он окружен толпой вопящих фанатов везде, где бы он не играл. Но каковы же демоны, которые движут этим скрипачом-виртуозом? Лиз Джонс следует за ним в Италию, чтобы узнать ...

Если бы это была моя жизнь - путешествие из одного города в другой, никогда не видя ничего, кроме еще большего количества красных дорожек - я бы упала замертво. Но это привычно для  скрипача Дэвида Гарретта, который проводит до 340 дней в году на чемоданах, ест казенную пищу, его рюкзак с 299- летним страдивари является, наверное, самым драгоценным на земле ( цена вопроса 3,6 млн фунтов стерлингов). Расположившись на диване в его сьюте на пятом этаже туринского отеля Golden Palace, я спрашиваю, как он справляется с таким изнурительным образом жизни. "Я стараюсь делать дыхательные медитации перед сном: это позволяет очистить мысли и расслабить тело. Я не соблюдаю какие-либо особые ритуалы перед выступлением. Это моя жизнь.я пытаюсь жить нормальной жизнью".

"Я не обращаю внимания на людей, которые не принимают меня всерьез из-за моей внешности"

Мы встречаемся утром после его концерта в Rai Auditorium. Давид вышел  на сцену вызывающе гламурный, в черном костюме, одна рука в кармане, скрипка взмывает вверх, и вам было бы простительно думать, что его фамилия была Classidy (скорее всего имелись в виду сводные братья- актеры/певцы  70-х годов, один из которых, Дэвид, пользовался огромной популярностью у девочек-подростков...прим. редактора): аудитория, в основном женщины - в возрасте от 11 до 80 и старше - кричали во время концерта. Я встретила одну из поклонниц перед концертом: Стефания, 26-летняя итальянка, которая работает в IT, прилетевшая из Корка, здесь вместе со своей матерью, учительницей английского, и пятнадцатью ее 13-летними учениками.

Другая поклонница говорит мне, что посещает каждый концерт Дэвида в течение последних трех лет. Что же в нем есть такое, что вдохновляет его почитателей на подобное обожание? Стефания говорит: "Он всегда отдает должное работе оркестра и других людей, играющих рядом с ним. То, как он исполняет каждое произведение, классическое или нет, является уникальным. Он чувствует музыку, по-новому интерпретирует ее и представляет новым и неожиданным образом".

читать дальше

И он к тому же красавчик, добавляю я. Она смеется. «Я хотела встретиться с ним после шоу, так как моя 11-летняя подружка хотела иметь его автограф на своей скрипке. Мы сказали, что это не представляется возможным, но я купила ему цветы, и убедилась, что они были доставлены к нему.»

В своей комнате Дэвид осторожно вынимает скрипку из футляра. "О, какая она маленькая!" Я говорю, что удивлена, как меланхоличный звук этого инструмента может наполнить зал. "это не то, что я обычно хочу слышать ", говорит Дэвид  (здесь Дэвид хохмит - в английском языке прилагательные не изменяются по родам, поэтому когда журналистка говорит oh it's so small, это звучит как разочарование от размера сами догадайтесь чего, поэтому он и говорит " It's not something I usually like to hear " - это не то, что я обычно хочу слышать...прим. редактора) , голубые глаза мерцают (здрасьте! Еще одна про голубые глаза! – прим.пер.) , небольшая тканевая салфетка ложится на скрипку ему под подбородок. Чувствует ли он, что скрипка имеет пол? «Конечно, нет. Это часть меня.»

В 2007 году в лондонском Барбикане, он поскользнулся и упал на чехол со скрипкой стоимостью в 1 миллион фунтов стерлингов. Его обожаемая скрипка Guadanini 1772 года треснула в шести местах. "Я чувствовал, что потерял спутника жизни. Я как раз выплатил последний взнос по кредиту. Она стала окончательно моей, и я сломал ее.» (Ремонт занял семь месяцев и стоил £ 60,000).

Его комната - за исключением пустых пачек от сигарет (в его гримерке ночью он курил из окна, махая рукой поклонникам, стоящим внизу) - очень опрятная: он типичный Дева. И – никаких личных вещичек ( Personal mementos - личные, близкие сердцу небольшие вещички, напоминающие о родных и близких, о доме - фото, какие-то безделушки. То, что придает безличному пространству тепло и "лицо" человека,в этом пространстве находящемся...прим. редактора) и группиз. "У меня есть квартиры в Нью-Йорке и Берлине, я иногда скучаю по дому, потому что там знаю, где что находится. Я не зациклен на имуществе ( пожитках, в этом контексте...прим.редактора), я ещё не купил ни одной машины, я бы лучше приобретал недвижимость.

В то время как Дэвид был великолепен в черном костюме вчера вечером, сегодня он в своем фирменном облачении: заношенные джинсы, футболка с принтом британского флага, асимметричная куртка Y Project, массивные цепочки и кольца с черепами, волосы, собранные в хвост, сильные руки покрыты татуировками, надписью: "Рок-н-ролл». Есть ли у него стилист? "Если кто-то и покупал мне одежду, то это были мои девушки в Нью-Йорке, когда я учился в колледже. Вы знаете, какие женщины, когда с ними встречаешься - ". Примерь это, примерь то" я ношу то, в чем чувствую себя комфортно. Выступать на сцене достаточно трудно - много людей, много ожиданий, в основном собственных - так что вы должны знать, кто вы есть, и так как я никогда не ношу смокинг в моей повседневной жизни, я чувствую, себя комфортно в своей одежде, считаю ее сексуальной (ага, ползунки особенно! – прим.пер.). Я ношу ее на сцене, потому что это дает мне уверенность и возможность сосредоточиться только на музыке.

Вчера вечером, отыграв Брамса, он исполнил на бис "Сарабанду" Баха, а затем "Smooth Criminal" Майкла Джексона. "Это было очень импульсивно. Я увидел несколько молодых людей в зале, и я подумал: "Хорошо, я дам им что-то, что подбодрит их. ''

Речь Дэвида - соблазнительный гибрид немецкого и Нью-Йоркской манеры растягивать слова. Он мастер исполнения "кроссовера": он так же хорошо исполняет  Coldplay на стадионе с 15000 слушателей, как и играет в концертном зале, в окружении оркестра. Я не поклонник кроссовера - ведь что может быть прекраснее Баха? - Но Давид объясняет: "Я хочу, чтобы родители взяли на концерт своих детей, я хочу чтобы пришли подростки, я хочу, чтобы пришли 20-летние. Я не хочу всегда стоять на месте, я хочу, ходить со скрипкой! Почему же тогда напыщенный классический мир не повернулся к нему спиной? "Потому что я очень хорош в этом," он улыбается.

Когда он начал красить волосы? Я заметила в бесконечных роликах на YouTube кадры с ним - в 1991 году, выступление с Гамбургским филармоническим оркестром; в 1993 году, во время выступления на фестивале в Вербье - он определенно был темным. У него очень черные брови и щетина, и невероятно длинные и вьющиеся черные ресницы. "Сейчас просто очень много солнца, так что не так уж они и выбеленные, но я крашу их и отращиваю в зависимости от сезона. Во время съемок фильма у меня были совсем темные волосы, примерно два года назад [он играл Паганини в Скрипаче дьявола, но говорит, о  кинокарьере, "Я не думаю, что это моё ']. Волосы начал красить в колледже, потому что они были тускло коричневые, и я подумал :" фи! Светлые волосы гораздо веселее!" (meh - это выражение недовольства, как "фу!"...прим. редактора).

Мне интересно, тщеславен ли он (озабочен ли своей внешностью...прим.редактора):  "Я стараюсь не есть вредную пищу, я уверен, что моя система работает: я должен быть уверен, что нахожусь в хорошей физической форме, потому что я играю много концертов. Я много путешествую, так что имеет смысл поддерживать себя в добром здравии, но есть разница между сохранением здоровья и озабоченностью своей внешностью. Я вообще не провожу много времени перед зеркалом".

Его всегда сравнивают с Дэвидом Бекхэмом. "Он симпатичный парень, так что я воспринимаю это как комплимент. Я с ним встречался один раз, на церемонии GQ в Берлине. У него достаточно оседлый образ жизни, чтобы он мог взять свою семью с собой. Я провожу десять месяцев вне  дома, так что если бы у меня была подруга или жена, да, она могла бы путешествовать со мной, но вы можете представить себе, что дети не ходят в обычную школу? Я не говорю, что ничего не изменится в течение следующих 30, 40 лет, но таковы особенности моей работы: вы не можете поддерживать успех на таком уровне, если вы говорите, "Нет, я буду играть только 30 концертов в год. ''

Он удивляет меня, когда говорит, что он недавно вернулся с отдыха. "Я отправился на Рождество на Мальдивы. Я взял мою маму ».

Ах, его мама. Потрясающая красавица-блондинка американка, Дав Гарретт (Дэвид взял ее девичью фамилию в качестве сценического псевдонима, фамилия отца, Бонгартц, была сочтена слишком сложной для иностранцев) была балериной, когда встретила своего будущего мужа, Георга, адвокат, на концерте, когда она приехала во Франкфурт выступать.

Дэвид родился в Аахене, Германия, недалеко от границы с Бельгией и Нидерландами, и начал играть на скрипке в возрасте четырех лет. Его брат Алекс, менее чем на два года старше, уже начал играть, и все, что бы ни делал его брат, Дэвид хотел тоже. Но именно у Дэвида оказался талант, и тогда его отец, который играл на скрипке помимо управления аукционным домом, который специализируется на продаже музыкальных инструментов, понял это, то взял под свой контроль жизнь сына. «Не то, чтобы мой брат не был талантлив," говорит Дэвид ", но он сломался под давлением, он начал плакать больше, чем я.»

Так Дэвид начал трудный путь к совершенству: в пять он начал ездить в Голландию к частному преподавателю каждый уик-энд. В возрасте семи лет он ездил по шесть часов в Любек на север Германии каждую неделю, чтобы заниматься с другим учителем. Он был на домашнем обучении с частным репетитором, и дал свой первый концерт с Гамбургским филармоническим оркестром в возрасте десяти лет. В 13 он подписал контракт с престижной маркой Deutsche Grammophon и записал, всего в 14, все 24 Каприса Паганини  и играл концерты с ведущими оркестрами мира. На сегодняшний день он продал 3,5млн. альбомов, и билеты на его летний опен-эйр  в Германии распроданы.

Это звучит невероятно трудно. "Мой выбор был играть музыку, дело не только в многочасовой практике, как вы знаете, а в дисциплине. Я примирился с прошлым. Я примирился с теми смутными временами. Потому что они в конечном итоге привели меня туда, где я сейчас нахожусь. Но в свое время было много слез.

Он однажды сказал, что его родители сделали «миллион ошибок». 'Не кто-то один из родителей? Они были очень суровыми. Особенно мой отец был очень суров ко мне. Это было в основном в устной форме. Это было другое поколение ... Конечно, он применял и физические наказания". Он  делает паузу, и на его глаза наворачиваются слезы.

"Дело в том, я был очень молод, он занимался со мной каждый день в течение шести, семи часов, ему было просто тяжело понять, что я еще ребенок, что он может просто словами раздавить меня, сам того не замечая; будучи ребенком ты думаешь, что они ненавидят тебя. Мой папа меня обзывал. Очевидно, то что он делал, не было хорошо, и, конечно, было ошибкой. Я бы не стал делать это с моими детьми. Он хотел, в конце концов, получить результат. Разве он использовал правильные методы? Конечно, нет. Получил ли он результат? Да. Я бы не хотел еще раз пережить свое прошлое. Я бы не хотел, даже на один день, стать снова ребенком, потому что это было действительно неприятно. Но он сделал все для того, чтобы я был там, где я сейчас нахожусь".

По-прежнему ли он близок с отцом? "Мои родители никогда больше не будут вместе. Но я все еще вижусь с ним, да ".

Если бы он не стал музыкантом, кем бы он был? "Банкиром. Мне нравится работать с цифрами. "Я не уверена, что он не разыгрывает меня. Хотел бы он, чтобы его ребенок стал музыкантом? "Ты шутишь. У меня было так много музыки в моей жизни, я хочу, чтобы в доме было спокойно. Но в случае, если они действительно захотят это сделать, я не собираюсь останавливать их, но я не собираюсь давать им инструмент и говорить: "Теперь иди и начинай репетировать".

Давид, наконец, нашел способ вырваться из под опеки отца. В возрасте 17 лет, в разгар своей карьеры, он уехал в Нью-Йорк, под предлогом, что собирается навестить своего брата, который учился тогда в Гарварде. Он прошел прослушивание в Джульярде, престижной школе музыки, драмы и танца. Почему это так расстроило его родителей? «Папа не думал, что мне нужно изучать еще что-нибудь. Он был неправ в этом.»

Его отец отрекся от него, поэтому Дэвид был вынужден зарабатывать на оплату учебы, работая моделью для Armani и снимаясь для Vogue (полцарства за журнал!)))) – прим.пер.). Неужели не осталось никаких денег, полученных за годы выступлений и записей? «Мои родители потратили все это, и даже больше, на частных репетиторов, на мое путешествие к преподавателям в Майами, Нью-Йорк. Мы должны были заплатить пяти или шести учителям в месяц, приходящим в наш дом. Я отправился в Нью-Йорк с 13500 фунтов и я должен был со временем вернуть их, а также, заплатить за обучение.

В течение трех лет Дэвид изучал музыковедение и композицию под руководством известного скрипача и дирижера Ицхака Перлмана, а также композитора Эрика Эвазена, который сказал о нем: «Его впечатляющая, сердечная и выразительная игра ослепляет тех из нас, кто имел большое удовольствие учить его, и мы признаем его необыкновенную одаренность и удивительный талант».

Я говорю Дэвиду,что его внешность работает против него, поскольку те, кто не слышал его от Паганини до Перселла думают, что он не больше, чем картинка. "Я не обращаю внимания на  людей, которые не принимают меня всерьез, потому что они судят обо мне по моему внешнему виду, а не по тому, что я делаю. В основном, это они оказываются самозванцами,  а не я".

Он говорит мне, что он «гулял много во время учебы в колледже в выходные дни, когда не было занятий», но он никогда по-настоящему не пускался во все тяжкие. «Ответственность у меня в крови. Может быть, я делал это дважды или трижды в моей жизни, и я действительно чувствовал себя хреново на следующий день во время работы, и это действительно беспокоило меня.»

Он был на домашнем обучении с восьми до семнадцати лет, и это был первый раз, когда Дэвид ощутил что-то близкое к нормальной жизни. Он обрел друзей. Он все еще на связи с кем-нибудь из них? "Это была актриса: она действительно известна в настоящее время, она сделала фильм с Брэдом Питтом. Что-то я запамятовал ... ну да ладно. Я был очень близок с танцорами. Я быстро подружился, но случилось так, что я пропустил в школе тот момент, когда вы узнаете, что люди, которые хорошо говорят о тебе в лицо, не обязательно хорошо говорят о тебе за твоей спиной. Все были очень добры ко мне в колледже, так что я подумал: "Очень хорошие люди!", Но потом я понял, хорошо они не были того же мнения за моей спиной. Я поздно узнал, что не все взрослые - хорошие люди ».

Так кто же его лучший друг сейчас? "Эрик Венц, актер, которого я встретил в колледже. Он органист ... Гм.  В то время как он "очень близок" с братом, у которого семья и собака, и который живет за пределами Нью-Йорка, с младшей сестрой Еленой у него более деловые отношения, говорит он мне. "Она музыкант, она хочет работать со мной ... Я не знаю."

Я говорю, что чувствую жалость к нему. В нём даже нет звездного антуража. Он путешествует с двумя людьми: Тобиасом Вейгольд-Уиммером, менеджером классических концертов, и тур-менеджером Йоргом Колленбройхом, с которым есть планы провести день в тренажерном зале, после проведения необходимых четырех часов ежедневной репетиции. «Мне нравится быть солистом. Я должен делать всю свою работу сам, но мне это нравится. Никаких гримеров и шеф-поваров. Я веду нормальный образ жизни».

И после концерта, возвращаясь в отель? "Худший аспект, оставаясь наедине с собой в конце ночи - это не одиночество, но вы должны чувствовать себя комфортно с самим собой и знать, что делать с самим собой. Ты изолируешься от всех.

Возмущает ли членов оркестра его слава? Есть много скрипачей, которые играют не хуже, так что же отличает именно его? «Много вещей. Прежде всего, техника играть большие скрипичные концерты, ну, не все это делают, только некоторые: я могу пересчитать действительно хороших скрипачей на пальцах двух рук. И они, конечно, играют по памяти, не нервничают на сцене». Разве он дива? «Я считаю себя хорошим человеком, я не думаю, что доставляю окружающим неприятности. Я думаю, что все еще в значительной степени контролирую себя и отношусь к людям хорошо. Я не выхожу из себя ".

В то время как члены оркестра читают по нотам, Дэвид помнит наизусть всю свою 90-минутную партию. "Я никогда не анализировал, как я это делаю, я предполагаю, что это талант ... Это то, что всегда было у меня. Это инстинкт к музыке в сочетании с очень хорошей техникой, которая приходит в результате работы и дисциплины в течение многих лет. Это занимает много сил, чтобы реализовать такой проект в большом зале с оркестром.

Я говорю ему, что была удивлена, что после первого, очень длительного движения, когда он вел вниз смычок, не было никаких аплодисментов. Традиционно, говорит он мне, классическая публика ждет с аплодисментами до самого конца. «Это как заниматься любовью с женщиной, а она в процессе не издает ни звука. Это замешательство. Вы понятия не имеете, насколько хорошо вы это делаете» (я упала со стула от аргументации… Зато доходчиво. – прим.пер.).

Ах. Итак, о  женщинах. Музыка, которую он играет, так романтична. Тебе когда-нибудь разбивали сердце? "Много раз." Ты когда-нибудь были влюблен? «Конечно». Сейчас ты находишься в отношениях с девушкой? "Может быть да, может нет. Это очень трудно –встречаться с женщиной, когда я постоянно в разъездах".

Я интересуюсь, учитывая уединенное детство, был ли он девственником, когда поступил в Джульярд. "Я не знал, где знаокмятся с женщинами; я был очень застенчивым. Я поехал за год до побега от родителей в музыкальный лагерь в Израиле. Это был первый раз, когда я сделал это с девушкой. Мне было 17 или 18 'А сколько их было? «Было две-три подружки в колледже; считаю, что это было довольно сносное количество (подружек)".

Что он больше всего любит делать во время свидания? «Я люблю ходить. Для меня идеальный вариант прогуляться в большом городе, как Рим или Париж или Нью-Йорк, когда  идет снег. Женщины ненавидят это потому что они не могут носить привычную для них обувь, но они могут носить кроссовки. Я вижу красоту во всем, что случается медленно».

Это не удивительно, что он не женат в свои 35. Когда он в последний раз "ходил гулять" с женщиной? " Это было сразу после Рождества.

Его идеальная женщина? У него есть футболка с лицом модели Лили Дональдсон на груди. "Вы должны иметь, прежде всего, доброе сердце, и если вы можете смеяться, а не нервировать друг друга, что очень важно. Я не скандальный человек.

Является ли он хорошим бойфрендом? "Когда я действительно влюблен, я прилагаю огромные усилия. Если я наполовину влюблен, я, наверное, не лучший бойфренд.  У  меня ужасная память на всякие штуки (в контексте - штуки романтичного характера, памятные даты и тэ дэ...прим. редактора)

Сегодня вечером, очередное шоу в Турине, затем он едет в Неаполь, а затем в Лондон, работать с талантливой молодой пианисткой. Недавно он играл в Москве. Как он чувствовал себя, учитывая позицию Путина по Украине, и по гомосексуализму? "Я не интересующийся политикой человек. Очевидно, что я это видел, но в конце концов я считаю себя очень нейтральным. Все, что я пытаюсь сделать, это поселить людям любовь в их сердцах ».

Я собираюсь уходить, но не не ранее, чем сделают мою фотографию с Дэвидом, обнимающим меня рукой со смычком. "Сыграй" Сарабанду "," прошу я его. "Нет, слишком много резких движений, я бы ударил тебя по лицу."  Ты видел «Пятьдесят оттенков серого»? "Нет, слава Богу. Слишком много шумихи. Я предпочитаю остаться в стороне ».

Есть ли у тебя темные стороны? «Я уверен, что да. Но для меня приоритетом является быть великим на сцене».

Редактура - Катя Репина

Отредактировано Elina (07.04.2015 13:02)

+24

19

Kate S., Наташа уже ответила за меня здесь))

usd, спасибо!  [взломанный сайт]

+1

20

Наташ, тысяча роз, спасибо! [взломанный сайт]   [взломанный сайт]   [взломанный сайт]   [взломанный сайт]   [взломанный сайт]

0


Вы здесь » DAVID GARRETT RUSSIAN FORUM » Пресса » 04.04.2015 Я думал, что мой отец ненавидел меня