Вы видите себя в традиции Паганини? Как дьявольский скрипач? Как виртуоз?
- Безусловно (абсолют)! И это не высокомерие – просто для меня важно найти свой собственный предел.  Так же во время исполнения концерта Брамса, когда я стараюсь найти такую аппликатуру, которая позволяет трудным техническим пассажам звучать как журчание воды. Всё дело всегда в этом пределе (возможностей).

- Многие другие скрипачи сказали бы, что дело в глубине, в чувстве…
- Минуточку, мы сейчас говорили только о технической стороне. Естественно, очень важен способ подачи при исполнении классической музыки.

- Если я Вас правильно понимаю, Вы претендуете на то, чтобы Вас воспринимали как серьёзного скрипача. Но как с этим вяжется Ваш рекорд, занесённый в Книгу Рекордов Гиннеса – «Полёт Шмеля» Римского-Корсакова, исполненный за 65,26 секунд? Разве такими вещами Вы не вредите себе?
- Минуточку, я сделал это в рамках детской передачи. Это уточнение необходимо. Это была детская передача на канале ВВС, в которой 5-7-летних малышей знакомили с этим инструментом, и идея быстрого исполнения «Шмеля» исходила именно от них. Но я не буду вставать сейчас на дыбы, если малосведущие в классической музыке люди скажут – «ух ты! Вот это скорость!» Это реально быстро!

- То есть в первую очередь, Вы хотите достучаться именно до той публики, которая не очень много понимает в классической музыке?
- Что в этом страшного?

- Ничего, но: это и есть Ваша целевая аудитория?
- На мои концерты приходят и люди, имеющие абонемент, и пятилетние дети, и 70-летние бабушки. Для многих я стал фигурой, про которую они думают – «Да, на него можно пойти, это будет непринуждённая атмосфера, нам не обязательно одеваться изысканно». Это уже кое-что значит. Именно для молодых людей это приемлемо.

- Что Вы думаетe в тот момент, когда публика начинает аплодировать после каждой части (концерта)?
- Бетховену это не мешало, почему это должно мешать мне? Ведь для артиста нет ничего прекраснее, чем спонтанные аплодисменты публики. Вся эта мишура из-за якобы запрета аплодисментов между частями появилась только в начале 20-го века.

- Вы не находите, что в этих строгих ритуалах классических концертов есть своя красота?
- Нет. Не нахожу. Музыка не должна восприниматься как медитация (раздумье, размышление), как перед крестом Иисуса. Музыка должна приносить удовольствие. Не надо сдерживать себя в концертном зале.

- Что, по Вашему мнению, должно измениться в индустрии классической музыки, чтобы как можно больше молодёжи стало посещать концерты?
- Ах, там уже многое изменилось. Но всё, конечно, зависит от артиста. Если он никогда не даёт интервью, закрывается и не говорит о своей любви – классической музыке – то такой артист не сможет достучаться до большого количества людей. Естественно, что мы, исполнители, должны соответствовать композитору, настоящему гению – но, несмотря на это, в какой-то степени я должен «пиарить» этого настоящего гения. Во всяком случае, я так это  вижу.

- Вы как-то сказали, что Вы – часть поколения MTV… 
- Ну…я имел в вижу, что музыкальный мир так же и визуален. Это всегда было так. Паганини, Лист, Мария Каллас, Карузо, они всегда играли на своём имидже – всякие истории, пиар…Конечно же они все талантливы. Но легендами они стали благодаря тому, что они мыслили шире и тем самым покоряли широкую публику.

- Вы можете сказать, что Вы удержитесь на пике благодаря чисто игре на скрипке? Или всё-таки мудрый маркетинг тоже сыграет свою роль?
- И то и другое. Самое важное для меня – игра. Маркетинг – всегда второстепенно. Но я даю очень много чисто классических концертов. Но люди всегда это забывают. 70-80 процентов моих концертов – классика.

- Да, а потом случается такое, когда кто-то из публики начинает кричать типа – «Что с Вами? Плохое настроение? Почему совсем не говорите со своей публикой?»
- Ах, это ж было прекрасно. Это случилось в Дрездене, первое классическое турне после выхода кросс-овер альбома. И в принципе, женщина из публики была абсолютно права. 90 процентов публики состояло из людей, которые ещё никогда не были на классическом концерте. Вероятно, они даже не купили программку – не каждый сможет потратить ещё 6 евро на это. Они сидят там и не знают, что в данный момент исполняется. С тех пор я всегда объявляю все произведения.

- Но этой женщине ведь абсолютно всё равно, сколько в своей жизни Вам пришлось заниматься, и что Вы учились у Перлманна…
- Я так не думаю. Просто ей хотелось знать, что я буду исполнять.

- Но ведь даже она не в состоянии классифицировать то, что Вы там делаете.
- А кто может? Вы думаете, что каждый музыкант может классифицировать, что делали Хейфец, Мильштейн?

- То есть Вам не мешает, если Ваша же публика не сможет увидеть разницу между Вами и Ванессой Мэй?
- Нет. Если кому-то нравится Ванесса Мэй, неважно почему -  может быть он и не знает других скрипачей - и меня сравнивает с ней, то он не подразумевает под этим сравнением ничего плохого. Я никогда не скажу высокомерно – «Послушай сначала Цукермана или Менухина!»

- Найджел Кеннеди стал успешен благодаря своему внешнему виду человека, никогда не слушавшего классику. Он был для Вас примером, раньше?
- Должен сказать, он меня не очень интересовал. Вы знаете, что меня привело к мысли, начать играть кросс-овер?

- Нет.
- Тот факт, что в свои 16-17 лет я не видел среди публики своих ровесников. Меня это шокировало. Если занимаешься музыкой, то тебе хочется заинтересовать и своё поколение. И я подумал – «чем ты, собственно, занимаешься?» Ты занят профессией, которая интересует людей 60-летнего возраста. Мне это показалось неинтересным. Не сама музыка, а именно профессия, представление того, что это будет продолжаться последующие сорок лет - я этого не хотел.

- Если такой скрипач как Николай Цнайдер, который сейчас считается одним из лучших скрипачей в мире, вышел бы на сцену в рваных джинсах…
- Да дело же не в рваных джинсах! А в том, чувствует ли он себя комфортно в такой одежде. Если мне комфортно играть в мешке, то почему я не могу играть в мешке? Какая разница? Вы думаете, я буду играть по-другому, надень  я костюм? Да никогда!

- Почему к Николаю Цнайдеру приходит меньше людей, чем к Вам?
- Я его не знаю. Он очень, очень хороший скрипач. Но, может быть,  у него другие интересы? Может, он доволен тем, что делает?

- А Ваши интересы…
- Я хотел видеть в концертном зале своих друзей.

- Ещё раз для ясности: ваша основная цель – привести людей к классической музыке. Кросс-овер Вы используете в качестве приманки.
- В какой-то мере это средство для достижения цели.

- Но приносит ли это пользу? Та женщина, в Дрездене – она что, начнёт в конце концов учиться играть на скрипке и купит билеты на концерт песен Шуберта?
- Во всяком случае, я даю ей возможность выяснить, понравится ли ей это. Если я всю жизнь буду говорить, что мне не нравится спаржа, что она выглядит неаппетитно, моим родителям спаржа нравится, а мне нет! Если Вы её никогда не попробуете, то Вы и не узнаете, нравится она Вам или нет.  Я хочу дать людям шанс.

- То есть Вы сервируете (подаёте) спаржу – запечённую с хрустящим сыром?
- Точно. Что бы вы попробовали. Хотя – хрустящий сыр звучит немного по МакДонадлски, нет: нормальная, полезная спаржа. Я хочу для начала завлечь людей на концерт , чтобы они потом сами могли решить, хотят ли они бОльшего или нет.

- И для завлечения Вы используете фотографии с обнажённым торсом?
- Я делал это в самом начале.

- В какой-то момент они исчезли с Вашего официального сайта. Почему?
- Мне кажется, моей звукозаписывающей компании это показалось слишком агрессивным. Но если честно, если бы я этого не сделал, то не привлёк бы внимание определённых людей.

- Пару дней назад в прессе появилась статья о Вас с кричащим заголовком „Wiesn-Playmate“, чтобы это ни значило.
- Без комментариев.

- Очень часто в своих интервью Вы предстаёте любителем женщин (если дословно, то «бабником»…прим.пер.). Отсутствие постоянной партнёрши, многочисленные истории с женщинами. Это очень важно, из-за женской половины фанатов?
- Ах, знаете, я интересен для СМИ тем, что я играю классику и выгляжу немного по-другому, чем типичный музыкант из оркестра. Но это всё неважно. Шмотки неважны. Имидж неважен. Моё дело – интонация (подача тона, звука..прим. пер.)

- Ваш новый альбом называется „Classic Romance“. Может ли такое случиться, что Ваш альбом будет называться просто «Скрипичный концерт Мендельсона»?
- Почему? Там есть концерт Мендельсона и ещё шесть произведений, которые я переложил для оркестра, всё из эпохи романтизма. Название альбома очень подходящее.

- Если чеcтно: Вы сами слушаете кросс-овер?
- Существует очень мало хороших кросс-оверов. Потому что у нас мало хороших инструменталистов, занимающихся этим. Так что – нет, не очень (слушаю кросс-овер). Лучше послушаю чистые жанры.

Вопросы задавала Йоханна Адорьян